Николай Петрович Крымов

Шедевры мастера: Улица в Тарусе, 1952 Розовая зима, 1912 Летний вечер, 1915 На дороге, 1909-1911

Николай Петрович Крымов. Статьи и публикации

Статьи Николая Крымова: "О Левитане" - "О живописи" - "О натурализме и формализме", 2 - "Что такое живопись?", 2 - "О живописи, преимущественно, пейзажной" - "О значении тона в живописи" - "Еще раз о формализме и натурализме".

Николай Петрович Крымов. "О значении тона в живописи", окончание

Один художник пишет голубее все, что видит, другой - рыжее, третий - серее, но при верности общего тона все они живописцы.
Молодежь надо учить так, чтобы развивалось в ней чувство верности тона как общего, так и тонов отдельных предметов. Только тогда произведение будет говорить зрителю, если в нем есть живопись. Тематика при живописи - все.
В последнее время я, видя работы молодых художников, замечал в них какие-то удесятеренные по яркости оттенки в предметах, ими изображаемых. Там много разных красок - зеленых, лиловых, желтых и т.д. Где в натуре чуть желтовато: они пишут чуть ли не желтой краской - что это за ложь! Они говорят постоянно о рефлексах и композиции, не понимая ни того, ни другого. Погубить ерундой или ложью молодые дарования очень легко.
Я утверждаю, что композиция есть творческая организация картины. Ни в коем случае нельзя смешивать ее с размещением и расстановкой фигур и предметов на холсте. Но это требует очень сложного и длинного объяснения, об этом придется поговорить особо.
О рефлексе можно сказать коротко: всякое освещение и окрашивание предмета, происходящее не от источника света, есть рефлекс."

Николай Петрович Крымов. "Еще раз о формализме и натурализме"

"Если на стену повесить раму и в стену внутри рамы вбить гвоздь и сказать: «Вот картина», то скромный зритель, посмотрев издали не поверит, что это картина. И для проверки, не ошибается ли он, подойдет к этой «картине», тронет тихонько одним пальцем гвоздь и, увидя, что просто вбит настоящий гвоздь в настоящую стену, воскликнет: «Какой же идиот это устроил!»
Если на стену повесят картину, где изображены тоже стена и вбитый гвоздь, но так живо и правдиво, или, как говорят теперь с укором, «иллюзорно» (то есть кажется настоящим), то скромный зритель, подойдя к картине совсем близко и думая, что это настоящий гвоздь, тронет его легонько пальцем; и даже после этого, не убедившись, потрогает еще и еще раз. Убедившись же, что это все исполнено на полотне мастером-живописцем, воскликнет: «Какое чудо! Какая прелесть! Изумительно!»
Вот какая разница в восприятии и в словах будет у скромного зрителя: какой идиот и какое чудо.
В самом деле, ответьте мне, кто Шарден - чудесный живописец или натуралист? Вы скажете, без сомнения: «Конечно, это изумительный художник». Помню, когда я первый раз увидел у нас в Москве его картину, изображающую козла и мальчика (кажется, Амур), написанную им с барельефа с такой иллюзорностью, что я тогда все трогал эту маленькую картину, озираясь на сторожиху музея. И все мне в ней казалось выпуклым, даже когда я водил рукой по изображению. Я все глядел и сомневался, несмотря на то, что знал наверное, что это все написано на гладком холсте. Что это - натурализм с его пустой иллюзорностью или чудо живописи с ее иллюзорностью красоты, которая очаровательна и волнующа?
Ведь и у Леонардо да Винчи - гениального художника - изумительное умение и стремление к иллюзорности.
У Рафаэля есть портрет в одном из зарубежных музеев. Он вставлен под стекло, в котором вырезан кружок как раз над рукой, чтобы зритель мог посмотреть, насколько живо написана эта рука.
Можно перечислить много великих живописцев, которые так превосходно писали, что поражали людей чудом правдивости.
Так вот, первые художники (вбивающие гвозди в стену) - это не художники, а формалисты или натуралисты, что одно и то же. А вторые - великие живописцы - реалисты.
В самом деле, когда были у нас футуристы, то я помню, что была выставлена золотая рама со вбитым в стену гвоздем и на гвозде цилиндр. И это был формализм плюс натурализм. Возьмем все приемы формалистов, как похожи они на приемы натуралистов.
Д.Штеренберг - типичный формалист, потому что он, например, изображая стол с печеньем, наклеивает на холст тонкую фанеру, которую кроет лаком, и на эту доску кладет настоящее печенье, и все. Разве это не натурализм?
А когда формалист хочет изобразить траву, он ее делает гребешком по сырой, все равно какой, краске. У каждого формалиста своя любимая краска - от нежной до черной.
Если формалист не совсем натуралист, он все-таки еще совсем не живописец, а так чуть-чуть начинает «заливать», чтобы не быть таким наивным, как Штеренберг, который сразу открывает свои карты, показывая, что он - натуралист, то есть никто: вбиватель гвоздей и накладчик селедок и печений. Хитрые, как мухи, формалисты поспешили удрать от Штеренберга. Произошел раскол ОСТ. От откровенного Штеренберга удрали почти все, скрыв свое настоящее лицо махровых натуралистов.
Чтобы оклеветать настоящих художников-реалистов и втереть очки недогадливым, они начали трубить всюду об иллюзорности, что она является главным признаком натурализма. Сами они не в силах, так как они не живописцы, добиться этой неприятной им иллюзорности. Они ненавидят всех, у кого есть эта иллюзорность.
А, откровенно говоря, каждый хороший живописец стремится к этой иллюзорности.
Разве Репин не стремился к иллюзорности в картинах «Не ждали», «Иван Грозный»? А Федотов? Разве у Сурикова снег не «живой» в «Боярыне Морозовой»? Разве свечи не горят у стрельцов в «Утре стрелецкой казни»?
Всегда художнику хочется написать так живо, чтобы поразить зрителя.
Вот почему формалисты не любят «иллюзорности». Они назвали так живость природы для того, чтобы опохабить и обгадить искусство реалистов."

К началу статей Николая Крымова...