Николай Петрович Крымов

Шедевры мастера: После грозы, 1915 Вечернее солнце, 1921 Летний пейзаж с избами Утро, 1918

Николай Петрович Крымов. Воспоминания друзей и учеников о художнике

Воспоминания о Николае Крымове:
Н.Моргунова. Учитель и ученики - Ф.С.Богородский. Встречи с Крымовым - 2 - Л.И.Бродская. О моем знакомстве с Н.П.Крымовым - С.П.Викторов. Мои воспоминания о Крымове - 2 - 3 - А.О.Гиневский. Беседы с Крымовым - 2 - 3 - Ф.П.Глебов. Учитель - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - Д.Н.Домогацкий. Воспоминания ученика - 2 - 3 - 4 - К.Г.Дорохов. Памятные встречи - 2 - В.П.Журавлев. О педагогической деятельности Крымова - Н.А.Кастальская. Крымов - 2 - Е.Н.Крымова. Моя жизнь с Н.П.Крымовым - Ю.П.Кугач. Прекрасная пора учебы - 2 - Кукрыниксы. Художник Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4 - В.В.Левик. Учусь у Крымова - 2 - 3 - П.Н.Малышев. Крымов-педагог - 2 - 3 - 4 - 5 - Н.Г. Машковцев. Живопись Крымова - А.Л.Лидова. Отец и сын Крымовы - 2 - 3 - Ф.Н.Михальский. В художественном театре - 2 - В.Н.Попова. Крымов-декоратор - Ф.П.Решетников. Дорогие воспоминания - 2 - 3 - 4 - 5 - Н.К.Соломин. Учитель и друг - 2 - Г.О.Рублев. Из записной тетради - А.С.Айзенман. О том, что помнится - 2 - 3 - С.В.Разумовская. Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4.

А.О.Гиневский. Беседы с Крымовым, продолжение

Непременно есть такое местечко, которое особенно взволновало художника. Вот с этого места, с этого «любимого» места надо начинать. Надо сразу же чувством определить, какого размера должно быть это место на холсте, чтобы выразить то, что хочется. Размер очень важен. Это не может быть безразлично. Только в определенном размере изображение будет сильно и жизненно. Затем следует посмотреть, сколько надо взять вокруг этого любимого места, чтобы не исчезло то впечатление, которое вы получили от натуры, чтобы не потерять того, из-за чего, собственно, начинаешь работать. Вот таким образом рождается правильная композиция».
Прощаясь с Николаем Петровичем, я напомнил ему обещание показать, как возобновляются старые кисти. Много раз говорили мне об этом, но толком никто не мог объяснить, как это делается.
Присев у стола и вооружившись всего только тряпочкой, Николай Петрович стал разогревать железку кисти над свечой, а затем через тряпку, своими большими руками начал вытягивать волос. И через несколько минут в моих руках были две очень приятные для работы кисти. Тут же Николай Петрович показал мне раму своей работы, рассказывая подробно, как он ее окрашивал. Я сравнивал мысленно Николая Петровича с некоторыми из моих бывших учителей, которые показывали мне, на каких диагоналях и треугольниках «построен» Рембрандт и которые не могли как следует научить загрунтовать холст. И я вспоминал слова Делакруа: «В тот день, когда художники потеряют знания и любовь к своим рабочим принадлежностям, начнутся бесплодные теории».
На стене у Николая Петровича висит небольшой рисунок карандашом. Это подготовка к пейзажу маслом. Крымов рисовал его пять дней, по многу раз стирая неверно нарисованное и нисколько не заботясь о том, чтобы придать рисунку более или менее эффектную внешность. «Важно, - говорил Николай Петрович, - точно определить в рисунке пространство, величину и место предметов. Надо нарисовать так, чтобы заднее дерево было на точно таком расстоянии от переднего, как в натуре. Вот эта ветка должна быть именно на этой горизонтали. Незачем рисовать все изгибы ствола. Дайте его направление, покажите, что он растет. Это и в живописи самое важное. Надо таким тоном написать этот ствол, чтобы все равно было бы ясно, хотя вы и не видите основания дерева, на каком оно расстоянии от первого. У старых мастеров часто эта реализация пространства составляет одну из самых волнующих и содержательных сторон их искусства».
Николай Петрович всегда, даже когда он не писал, наблюдал природу и старался объяснить себе то или иное явление. Например: «Сегодня, - замечал он, - тени на земле светлее, чем вчера. Почему это происходит? Вчера был безоблачный день. Сегодня по небу плывут большие, ярко освещенные солнцем облака. Эти облака, отбрасывающие на землю солнечный свет, являются дополнительными источниками освещения, и тени светлеют».
В соответствии со всем своим большим опытом и знаниями писал он свои вещи, строго придерживаясь натуры. Работы его не натуралистичны. Самое простое решить, что это происходит потому, что он прирожденный художник с большим органическим чувством пластичности и, так сказать, художественности, то есть с чувством искусства. Но чувство пластичности развивается долгими годами работы, если художник идет по правильному пути, если работой его руководит верный метод. Прекрасные произведения крымовского таланта обязаны своим осуществлением верному методу работы, применяемому им последние годы. Важно отметить, что в свое время, уже будучи художником, завоевавшим себе известность, и работая в духе художников круга «Мир искусства», Крымов под влиянием реалистических тенденций советской эпохи нашел в себе силы покончить с прежним художественным опытом и настойчиво обратился к новому, последовательно реалистическому методу. Одной из основ нового метода живописи было понимание решающего значения светосильных отношений. Другим чрезвычайно важным принципом работы был отказ от восприятия действительности как некой предметной диорамы. Я сразу же перейду к примеру, чтобы сделать ясным это положение. Николай Петрович говорил: «Я не столяр и не могу сделать (то есть написать) стол, сделать кусок мяса и т.п. Нужно одно: верно передать тон, следя за сочетанием тех пятен, которые я вижу в природе. Вот и елку, и сосну, и березу пишите одинаково. Не выделывайте листиков, пишите пятно, которое там есть. Вот я вижу светлый треугольник неба, а я не знаю, небо ли это. Пишу светлое. Потом вижу темное пятно. Пишу его. И если вы верно попали в тон, то в результате получатся, не могут не получиться, и материал, и пространство, и форма, и воздух».
Мы стоим с Николаем Петровичем на террасе, он указывает сквозь деревья на что-то розовое и говорит: «Передайте это верно в тоне и тогда вы увидите, что это - крыша или поле гречихи. Не старайтесь дать силу освещения, не зажигайте, без вас все выйдет - тон верно кладите - и все.
Есть у Левитана изумительная вещь „Осины на закате". Горящие на солнце листья деревьев чудесны. А написаны они очень скромно, тоном, близким к сиене натуральной. Кажется же, что там употреблены и кадмий оранжевый и киноварь. Сколько бы вы ни совали красок, они все видны, а если попадете верно в тон, то покажется, неизвестно, чем сделано. А это и нужно... Итак, мажьте верным тоном, больше я у вас ничего не прошу».
Среди принесенных мною в первый раз работ был этюд стога сена в саду, который я писал вечером. Я решил написать новый этюд точно с того же места, применив в работе то, что я услышал от Николая Петровича. Помню, я порядочно обжег себе пальцы спичками, так как, всматриваясь в небо, забывал их вовремя бросить. Тогда коробка спичек прочно заняла место в моем этюднике, наравне с бутылочками масла, растворителя и прочего. Решившись, наконец, положить тон неба на чистый, белый грунт, я поразился тому, каким я его сделал темным. Однако, закончив этюд, увидел, что небо оказалось достаточно светлым. Это же нашли и те художники, которым я показывал свой этюд.
Затем я писал этюд в березовой роще. В тени зеленой травы березовые стволы казались сверкающе белыми, и, конечно, раньше я, не задумываясь, написал бы их белыми и мне казалось бы, что силы белил не хватит для передачи этого контраста. Я опять настроил свои глаза спичкой и увидел стволы в их серовато-голубом валере, благодаря которому они оказались в атмосфере и в единстве со всем пейзажем в целом. Через некоторое время я уже перестал прибегать к помощи спичек, но помнил об этом и искал в природе раньше всего правильного соотношения светосилы.

Воспоминания о Николае Крымове, продолжение...