|
Шедевры мастера:
После грозы, 1915
Вечернее солнце, 1921
Летний пейзаж с избами
Утро, 1918
|
Николай Петрович Крымов. Воспоминания друзей и учеников о художнике
Воспоминания о Николае Крымове:
Н.Моргунова. Учитель и ученики -
Ф.С.Богородский. Встречи с Крымовым - 2 -
Л.И.Бродская. О моем знакомстве с Н.П.Крымовым -
С.П.Викторов. Мои воспоминания о Крымове - 2 - 3 -
А.О.Гиневский. Беседы с Крымовым - 2 - 3 -
Ф.П.Глебов. Учитель - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 -
Д.Н.Домогацкий. Воспоминания ученика - 2 - 3 - 4 -
К.Г.Дорохов. Памятные встречи - 2 -
В.П.Журавлев. О педагогической деятельности Крымова -
Н.А.Кастальская. Крымов - 2 -
Е.Н.Крымова. Моя жизнь с Н.П.Крымовым -
Ю.П.Кугач. Прекрасная пора учебы - 2 -
Кукрыниксы. Художник Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4 -
В.В.Левик. Учусь у Крымова - 2 - 3 -
П.Н.Малышев. Крымов-педагог - 2 - 3 - 4 - 5 -
Н.Г. Машковцев. Живопись Крымова -
А.Л.Лидова. Отец и сын Крымовы - 2 - 3 -
Ф.Н.Михальский. В художественном театре - 2 -
В.Н.Попова. Крымов-декоратор -
Ф.П.Решетников. Дорогие воспоминания - 2 - 3 - 4 - 5 -
Н.К.Соломин. Учитель и друг - 2 -
Г.О.Рублев. Из записной тетради -
А.С.Айзенман. О том, что помнится - 2 - 3 -
С.В.Разумовская. Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4.
С.П.Викторов. Мои воспоминания о Крымове, продолжение
Жестоко высмеивал Крымов «болтунов от искусства», нахватавшихся верхов.
«Самое легкое, - говорил он, - это научиться болтать об искусстве!
К моей домработнице приехал из деревни парень лет девятнадцати. Входит он как-то ко мне в комнату - я пишу. На мольберте пейзаж: зима, дворик, играют дети. Он долго смотрит. «Ну как, - говорю, - нравится?» Он молчит. «Похоже?» - спрашиваю. Молчит. «Да ты, говорю, видишь, что здесь нарисовано?» Парень долго молчал, потом сказал: «Рыба». (Тут Николай Петрович пожал плечами и развел руками.) Ну, думаю, этот болван никогда ничему не научится. Я его устроил рабочим по перевозке картин во Всекохудожнике.
Приходит он же через два месяца. Я пишу. Он постоял, посмотрел и говорит: „Николай Петрович! После импрессионизма так работать нельзя!"
Вот-те и „рыба"!»
Выше всех русских художников Николай Петрович ставил И.Репина. Очень любил Левитана, К. Коровина, Остроухова. Одним из самых любимых художников был Серов. Для Николая Петровича с этим именем было связано одно из самых дорогих воспоминаний: о первом приобретении его картин для Третьяковской галереи. На ученической выставке были выставлены два пейзажа Крымова. Пейзажи эти и сейчас висят в залах Третьяковской галереи.
Они были приобретены Серовым у молодого Крымова - тогда еще ученика Училища живописи. Это было признанием Крымова как художника.
М.Горький упоминает фамилию пейзажиста Крымова в «Климе Самгине» наряду с известными в то время Виноградовым и Жуковским.
После окончания техникума моя связь с Николаем Петровичем не порвалась, а наоборот, укрепилась еще более. Кончалось лето, и я приносил этюды на квартиру Крымова в Полуэктовом переулке. У Николая Петровича, как и многих художников старшего поколения, не было специальной мастерской. Работал он в комнате, которая одновременно служила столовой и гостиной. Комната эта очень уютна, на стенах, помимо картин самого Крымова, висели: рисунок пером Шишкина, портрет девушки в овале, работа отца Николая Петровича, большой этюд Левитана «Оранжерея», эскизы Сапунова и другие картины.
Входя с работами, я всегда страшно волновался, но Николай Петрович волновался не меньше, чем я. Отношение к ученикам было у него необыкновенное, он переживал и наши срывы и наши успехи со всей страстностью своего характера. Те минуты, когда входишь к нему в комнату и дрожащими руками начинаешь развязывать упакованные холсты, для него были такими же напряженными, как и для нас.
Первый этюд поставлен... минута наивысшего напряжения, и по тембру голоса Николая Петровича уже ясно: понравилось ему или нет.
Если не понравилось, то расстроенный Николай Петрович тихим голосом, подчеркнуто спокойным, глубоко вздохнув, скажет: «Вы все забыли. Это плохо. Надо писать так...» И снова и снова повторит свои теоретические положения. «Показывайте дальше». Только что поставлен следующий этюд, громко раздается: «Первый номер». Это была высшая похвала Николая Петровича, идущая от старых традиций ставить ученикам «номера».
И Николай Петрович радостный, что этюд его ученика удался, расхваливает, превозносит его уже непомерно высоко, сравнивает с крупнейшими мастерами. Но потом обязательно укажет на промахи очень конкретно и точно.
Посмотрев мои этюды, Николай Петрович показывал свои пейзажи. Потом садились пить чай, и я слушал его рассказы о Шаляпине, Серове, Константине Коровине, о молодости Николая Петровича, и, в свою очередь, рассказывал (Крымов сильно болел, никуда не выходил, но очень интересовался делами художников) об отчете Правления МOCCXa, о делах во Всекохудожнике, о закупочной комиссии, о творческой помощи и т.д.
На этом я заканчиваю свои воспоминания. Мне только хочется добавить несколько слов о том, что многие художники, не совсем правильно понимая значение Крымова как живописца и педагога, пытаются представить его теоретические высказывания (о которых часто имеют самые поверхностные представления) как нечто сектантское, оторванное от всей русской школы живописи (например, говорят «тональная живопись Крымова», как будто может быть живопись «нетональная»). Это неверно. Обладая талантом теоретика, Николай Петрович в своих высказываниях систематизировал и обобщил опыт великих художников русской школы, несомненно внеся, как и каждый талантливый художник, нечто свое - крымовское.
Он не выдумывал свою теорию, он только более четко разъяснил то, что мы видим в картинах Репина, и Левитана, и то, что видим (правда, не всегда так тонко, как видел он) в природе, которую Николай Петрович любил больше всего на свете.
А.О.Гиневский. Беседы с Крымовым
Летом 1937 года я жил в Тарусе. Я не мог объяснить столяру, как следует сделать подрамник с клиньями и, зная, что в Тарусе живут художники, пошел разыскивать кого-либо, чтобы взять подрамник для образца. На одной из крутых тарусских уличек кто-то сказал мне: «Вот здесь живет художник Крымов», и я, пользуясь свободой, какую допускает летняя жизнь в деревне, зашел во двор, не будучи знаком с Крымовым.
Познакомившись, я объяснил, что мне нужно. Николай Петрович показал мне несколько старых подрамников, сделанных по всем правилам. Холст был натянут очень туго и покрыт плотным, гладким грунтом. Уже потом я заметил, что даже в самую сырую погоду холсты эти нисколько не обвисали. Крымов показал мне работу, которую писал. Это был сложный мотив группы деревьев. Николай Петрович что-то снимал тряпкой с холста, показывая, как удобно снимается краска с этого грунта, и говорил, что, может быть, кое-что так снятое можно будет оставить и до самого конца работы. Затем заговорили о Борисове-Мусатове и Поленове, живших в Тарусе, о том, что здесь неподалеку в бывшей
мастерской Поленова собрано много его этюдов и есть несколько картин, точно воспроизводящих некоторые из этюдов. Николай Петрович заметил, что французы, например, Коро, Добиньи, обычно не повторяли в картине этюда.
Воспоминания о Николае Крымове, продолжение...
|
