|
Шедевры мастера:
После грозы, 1915
Вечернее солнце, 1921
Летний пейзаж с избами
Утро, 1918
|
Николай Петрович Крымов. Воспоминания друзей и учеников о художнике
Воспоминания о Николае Крымове:
Н.Моргунова. Учитель и ученики -
Ф.С.Богородский. Встречи с Крымовым - 2 -
Л.И.Бродская. О моем знакомстве с Н.П.Крымовым -
С.П.Викторов. Мои воспоминания о Крымове - 2 - 3 -
А.О.Гиневский. Беседы с Крымовым - 2 - 3 -
Ф.П.Глебов. Учитель - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 -
Д.Н.Домогацкий. Воспоминания ученика - 2 - 3 - 4 -
К.Г.Дорохов. Памятные встречи - 2 -
В.П.Журавлев. О педагогической деятельности Крымова -
Н.А.Кастальская. Крымов - 2 -
Е.Н.Крымова. Моя жизнь с Н.П.Крымовым -
Ю.П.Кугач. Прекрасная пора учебы - 2 -
Кукрыниксы. Художник Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4 -
В.В.Левик. Учусь у Крымова - 2 - 3 -
П.Н.Малышев. Крымов-педагог - 2 - 3 - 4 - 5 -
Н.Г. Машковцев. Живопись Крымова -
А.Л.Лидова. Отец и сын Крымовы - 2 - 3 -
Ф.Н.Михальский. В художественном театре - 2 -
В.Н.Попова. Крымов-декоратор -
Ф.П.Решетников. Дорогие воспоминания - 2 - 3 - 4 - 5 -
Н.К.Соломин. Учитель и друг - 2 -
Г.О.Рублев. Из записной тетради -
А.С.Айзенман. О том, что помнится - 2 - 3 -
С.В.Разумовская. Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4.
П.Н.Малышев. Крымов-педагог
Если так можно выразиться, нужен был врач, способный точно поставить диагноз болезни. Таким врачом оказался Крымов. Образно выражаясь, мы болели все, но недуги были разные, так как в воздухе носились разные «бациллы», отравляющие наши наивные натуры. По этому поводу Николай Петрович говорил: «Все вы больные, а я ваш врач. Я должен знать болезнь каждого из вас и давать, соответственно вашей болезни, лекарство, кому касторку, а кому вспрыснуть камфору. Если я вам буду давать одинаковые лекарства, то некоторые больные могут умереть, а за это врачей судят».
По молодости лет каждый из нас увлекался, кто кем - кто Дереном, кто Матиссом, кто Сезанном, в результате чего все проходили мимо натуры, мимо всего того, что нас окружало.
Вот тут-то и сказалось твердое и правильное руководство Крымова. От дилетантского и поверхностного взгляда на задачи искусства, и живописи в частности, нужно было повернуть нас на правильное русло понимания окружающей нас природы и средств ее выражения. Вот тут-то и произошел перелом, подуло свежим воздухом, очистившим душную, тяжелую и непонятную атмосферу, в которой мы находились из-за своей неопытности и юношеской доверчивости. Мы теряли так много драгоценного времени на всякого рода увлечения, вместо того, чтобы беречь его для действительно полезного и нужного дела. «Мой метод, - говорил Николай Петрович, - заключается в том, чтобы дать вам возможность успеть сделать хорошего для искусства своей страны больше, чем вы успели бы сделать это к тому времени, когда у вас вырастет борода. Я хочу сократить вам путь долгих и тяжелых исканий...»
Безусловно, Крымов был прав. Его знания законов природы, без которых не может быть большого искусства, поражали своей глубиной. Он никогда не говорил «просто так». Все то, что говорилось Крымовым, подтверждалось делом. Никаких загадок. Никаких неопределенных слов. Все было предельно ясно, точно и проверено опытом. Николай Петрович терпеливо держал каждого из нас «на диете», и вскоре «лечение» начало давать свои результаты. Начали, как говорится, прорезываться голоса.
Николай Петрович на занятия ходил аккуратно, не пропуская своих дней, и эти дни были для нас особенными. Он был очень внимательный и очень требовательный педагог: «Любите природу, изучайте ее. Пишите то, что вы по-настоящему любите. Никогда не фальшивьте. Будьте правдивы, ибо красота в правде...»
Он требовал этого во всем: в живописи, в поведении и в отношениях друг к другу. И как бывал он доволен, когда у ученика удавалась работа. Он подходил сзади и густым приятным баритоном говорил, как бы по секрету, но так, чтобы слышали все: «Поздравляю! Первый номер». Затем, обращаясь ко всей аудитории, радостно вопрошал: «Видали?» На него было особенно приятно смотреть в этот момент. Он радовался успеху ученика, как своему собственному. Так мог вести себя только человек, по-настоящему любящий искусство, человек большой души, понимающий тонкость в человеческих отношениях сильного к слабому. Была у него искренняя и настоящая радость за успех молодого живописца.
При другой, более сложной ситуации, когда ученик путался и не знал, что делать, Николай Петрович также подходил сзади, просил кисть, вставал на место ученика и говорил, чтобы тот ему указывал, что нужно писать и как он все это себе представляет.
«Ну вот, вы же видите, и видите верно. Ведь это вы написали, а я только водил кистью. Вот так, как вы мне говорили, так и пишите. Берите верный цвет и тон и кладите его на верное место. Вот и все».
Этот, по-моему, правильный метод заставлял ученика встряхнуться и как-то активнее воспринимать видимое. И, действительно, эффект получался разительный. Все приходило в порядок, форма лепилась, решаемая светоносным цветом, получалась живописная среда.
«Проверяйте рисунок по вертикали и горизонтали. Все время сравнивайте отношения. Старайтесь верно определить общее состояние. Предмет у окна будет выглядеть иначе, чем тогда, когда вы его перенесете в темный угол. Пишите среду, в которой находится предмет. Свет определяет цвет и форму предмета. Один и тот же цвет предмета выглядит иначе в зависимости от той среды, в которой он находится. Рефлекс на предмете никогда не будет светлее самой освещенной точки этого предмета. Это грамота, которой вы должны овладеть, она должна войти в привычку, которую вы никогда не должны забывать».
Как все просто, определенно и правдиво! До этого мы слышали только какие-то предположения, основанные на догадках. А все, что говорил Николай Петрович, было весомым, убедительным и авторитетным.
Разъезжались на летние каникулы, кто куда. Работали все лето, стараясь внимательно изучать природу. Количество этюдов резко сократилось. Если раньше один перед другим до смешного хвастались наибольшим количеством привезенных этюдов, то при Крымове это стало не популярным. Привозили по пять-шесть проработанных этюдов и чувствовали, что это принесло пользу, и пользу большую. Если раньше хвастали еще и тем, что вот, мол, как сделал под Дерена или Сезанна, то теперь начали обсуждать, удалось ли изобразить состояние солнечного или серого дня, чем отличается утро от вечера или чем отличаются тени в солнечный день от общего состояния серого дня. Вставал вопрос правдивого изображения натуры.
На просмотрах Николай Петрович делал критические замечания. Ни одна мельчайшая деталь в работе от него не ускользала.
«Если вы пишете воду и отражение в воде, то помните, что в отражении все контрасты сближаются». Или: «Место на земле в солнечный день, на которое упала тень от деревьев, будет темнее, чем это же место в серый день, когда рефлектируют светлые облака».
Когда все хорошо и работа спорится, а за тобой наблюдает и воспитывает тебя отличный педагог, то время летит незаметно. Незаметно наступил срок написания дипломов. Как-то однажды во время занятий, незадолго до начала диплома, Николай Петрович говорил нам, как можно разработать простой этюд в сюжетную картину.
Для примера он взял и написал у одного ученика в углу холста занесенные снегом крыши с трубой и стену дома, забор и дерево, и все это освещалось солнцем. Получилось очень живо, а снег так и горел на солнце.
Воспоминания о Николае Крымове, продолжение...
|
