|
Шедевры мастера:
После грозы, 1915
Вечернее солнце, 1921
Летний пейзаж с избами
Утро, 1918
|
Николай Петрович Крымов. Воспоминания друзей и учеников о художнике
Воспоминания о Николае Крымове:
Н.Моргунова. Учитель и ученики -
Ф.С.Богородский. Встречи с Крымовым - 2 -
Л.И.Бродская. О моем знакомстве с Н.П.Крымовым -
С.П.Викторов. Мои воспоминания о Крымове - 2 - 3 -
А.О.Гиневский. Беседы с Крымовым - 2 - 3 -
Ф.П.Глебов. Учитель - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 -
Д.Н.Домогацкий. Воспоминания ученика - 2 - 3 - 4 -
К.Г.Дорохов. Памятные встречи - 2 -
В.П.Журавлев. О педагогической деятельности Крымова -
Н.А.Кастальская. Крымов - 2 -
Е.Н.Крымова. Моя жизнь с Н.П.Крымовым -
Ю.П.Кугач. Прекрасная пора учебы - 2 -
Кукрыниксы. Художник Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4 -
В.В.Левик. Учусь у Крымова - 2 - 3 -
П.Н.Малышев. Крымов-педагог - 2 - 3 - 4 - 5 -
Н.Г. Машковцев. Живопись Крымова -
А.Л.Лидова. Отец и сын Крымовы - 2 - 3 -
Ф.Н.Михальский. В художественном театре - 2 -
В.Н.Попова. Крымов-декоратор -
Ф.П.Решетников. Дорогие воспоминания - 2 - 3 - 4 - 5 -
Н.К.Соломин. Учитель и друг - 2 -
Г.О.Рублев. Из записной тетради -
А.С.Айзенман. О том, что помнится - 2 - 3 -
С.В.Разумовская. Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4.
Н.К.Соломин. Учитель и друг
За годы учебы в художественных учебных заведениях (Изотехникум памяти 1905 года и Институт им. В.И.Сурикова) мне довелось заниматься под руководством целого ряда известных художников нашего времени, но ни один из них не оставил такого яркого, запомнившегося на всю жизнь следа, как Николай Петрович Крымов.
Характерно, что с первой же постановки, которая была совершенно необычной и неожиданной, но чрезвычайно поучительной и осмысленной с точки зрения раскрытия основ его живописной теории, он полностью и безраздельно завладел нашим вниманием и доверием.
Помню, с каким страстным ожесточением писали мы эту первую постановку: довольно несклепистый домик, полуметровой высоты, наскоро сколоченный старостой группы из фанеры и покрашенный белой и коричневой гуашью.
Это была своего рода проверочная контрольная работа. Николай Петрович, спокойно прохаживаясь по мастерской, излагал нам те принципиальные основы, на коих строится живописная работа.
Когда изображения на наших полотнах определились настолько, что можно было уже судить о степени верности при сравнении с натурой, Николай Петрович, обойдя всех и внимательно взвесив плюсы и минусы наших работ, вдруг громко, чтобы слышали все, сказал: «Первым номером бежит!»
«Как Ваша фамилия?», - спросил он, обращаясь ко мне.
Сердце готово было разорваться. От радости в зобу дыханье сперло, и, чтоб не выронить свой сыр, я с еще большим усердием прилип к холсту, чувствуя, как внимательным, ревнивым взглядом мои товарищи-однокурсники проверяют степень справедливости в оценке, сделанной Николаем Петровичем.
Трудовой накал доведен до предела, мы готовы писать без перерыва, и только любопытство к отмеченным Николаем Петровичем работам заставляет нас ненадолго оторваться и посмотреть на холсты товарищей.
Николай Петрович просто и ясно разъясняет, в чем состоит ошибка того или иного из нас, а если видит в том целесообразность, то прибегает и к практическому показу.
«Вот Вы, - говорит он одному из учеников, - высветлили стенду до белил, а она не светится, это потому, что у Вас все тона не верны. Разрешите Вашу палитру». Тот робко передает, и Николай Петрович, выбрав кисть, начинает писать...
Мы молча подходим к экспериментальному холсту и внимательно следим за происходящим. Руки у Николая Петровича огромные, кистью водит, словно нарочно, нескладно, и не спеша, чтобы показать, что не в ловком мазке дело, а в том, что надо верно взять тональные отношения и тогда работа оживет, станет материальной, пространственной и красивой. Так говорил он, и мы действительно видели все это на деле. Вот он помазал здесь, потрогал там, тона значительно утемнил, и домик засветился, и засветился не отвлеченным, а тем светом, который мы видим на домике в натуре.
Убеждающая сила правды налицо, слова не расходятся с делом. А для нас, студентов, что может быть нагляднее и убедительнее подобного эксперимента.
Конечно, понять и знать, что хорошо и что нужно делать, еще не значит уметь, но зато как приятно уверенно писать, когда в качестве критерия имеешь определенные ясные жизненные понятия. Конечно, речь идет о критериях учебных, но и в большом искусстве те принципиальные основы, о которых говорил Николай Петрович, находят свое подтверждение в искусстве Репина, Серова, Левитана, Врубеля, К. Коровина и ряда других замечательных русских художников. Я не ставлю своей задачей в этом кратком повествовании рассказать о принципах тональной теории Н. П. Крымова и о целесообразности использования предложенного им в качестве «камертона» огня спички. Об этом с достаточной обстоятельностью рассказано другими товарищами.
Но, мне кажется, следует по этому поводу заметить, что если Крымов в своей практической творческой работе и отходил несколько от ортодоксальной последовательности своей теории, как отходили от нее и те авторитеты, на которые он чаще всего опирался
(Рембрандт http://rembr.ru/rembrandt-self-portraits.php, Репин), то все же в плане учебном неукоснительное проведение его принципов имеет безусловную целесообразность. Разумеется, с последующим учетом адаптации глаза. Об этом я однажды в домашней обстановке, уже будучи студентом института, осмелился сказать Николаю Петровичу. Он молча выслушал мои доводы и, выпятив нижнюю губу, как он это делал обычно, когда хотел выразить свое несогласие, тихим сдавленным голосом, не скрывая своей обиды, произнес: «Учил, учил вас, все было хорошо и вдруг... Здравствуйте, приехали!» И он с печальным выражением на лице уставился куда-то в пространство, как бы говоря: «Трудился, трудился, и вдруг выяснилось, что все напрасно».
Казалось, конфликт неизбежен и Николай Петрович выгонит меня из квартиры, как случалось неоднократно с некоторыми художниками. Но гроза миновала. Слово за слово, и через несколько минут снова найден общий язык, и водворяется мир и дружба.
Вспомнился случай в связи с вышеизложенным, имевший место еще в бытность мою студентом Изотехникума памяти 1905 года.
В ту пору по рекомендации Николая Петровича мне довелось рисовать целый ряд портретов различных его знакомых, главным образом актеров. По окончании портрета я обычно шел к Крымовым и рассказывал, как проходили сеансы и в какой мере удовлетворен портретируемый. Порой же Николай Петрович сам, разговаривая по телефону, интересовался впечатлением от написанного портрета, и высказывал свои соображения.
Главной целью этих работ была практика и материальное подспорье: в ту пору я жил самостоятельно, без родительской помощи.
Воспоминания о Николае Крымове, продолжение...
|
