Николай Петрович Крымов

Шедевры мастера: После грозы, 1915 Вечернее солнце, 1921 Летний пейзаж с избами Утро, 1918

Николай Петрович Крымов. Воспоминания друзей и учеников о художнике

Воспоминания о Николае Крымове:
Н.Моргунова. Учитель и ученики - Ф.С.Богородский. Встречи с Крымовым - 2 - Л.И.Бродская. О моем знакомстве с Н.П.Крымовым - С.П.Викторов. Мои воспоминания о Крымове - 2 - 3 - А.О.Гиневский. Беседы с Крымовым - 2 - 3 - Ф.П.Глебов. Учитель - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 - Д.Н.Домогацкий. Воспоминания ученика - 2 - 3 - 4 - К.Г.Дорохов. Памятные встречи - 2 - В.П.Журавлев. О педагогической деятельности Крымова - Н.А.Кастальская. Крымов - 2 - Е.Н.Крымова. Моя жизнь с Н.П.Крымовым - Ю.П.Кугач. Прекрасная пора учебы - 2 - Кукрыниксы. Художник Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4 - В.В.Левик. Учусь у Крымова - 2 - 3 - П.Н.Малышев. Крымов-педагог - 2 - 3 - 4 - 5 - Н.Г. Машковцев. Живопись Крымова - А.Л.Лидова. Отец и сын Крымовы - 2 - 3 - Ф.Н.Михальский. В художественном театре - 2 - В.Н.Попова. Крымов-декоратор - Ф.П.Решетников. Дорогие воспоминания - 2 - 3 - 4 - 5 - Н.К.Соломин. Учитель и друг - 2 - Г.О.Рублев. Из записной тетради - А.С.Айзенман. О том, что помнится - 2 - 3 - С.В.Разумовская. Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4.

Ф.П.Решетников. Дорогие воспоминания, продолжение

Вопросы касались главным образом технологии письма. Приятели жаловались, что масло проходит через грунт, спрашивали, как бороться с прожуханием, какой грунт лучше, как покрывать холсты лаком и т. д. Николай Петрович терпеливо отвечал на все вопросы.
Между тем его окружение уплотнялось и увеличивалось. В этот день, вероятно, было назначено бюро живописной секции, на котором предполагался просмотр этюдов, сделанных по какому-то заданию. Многие приходили с папками, пакетами. Николая Петровича стали просить остаться на просмотр этюдов. Он отказывался, ссылаясь на плохое самочувствие. Но все же с ним упорно не хотели расставаться. Заговорили о принципах живописи, о тоне, цвете. Упоминали Константина Коровина, Ван Гога и других. Я заметил, что небритый кудрявый парень в клетчатой ковбойке снова зашевелился. Он стал доказывать, что в живописи можно обойтись без тона. «Главное - цвет, и только цвет», - настаивал он. Не желая, видимо, углубляться в этот разговор, Николай Петрович спокойно ему ответил: «Вы можете обходиться без тона, а я без него не могу. Желаю вам успеха». И он решительно направился к двери. Но сквозь толпу к нему пробился юноша с этюдником через плечо и стал просить оказать ему внимание - просмотреть его этюды.
Николай Петрович не хотел в такой обстановке что-либо обсуждать, но собравшимся вокруг эта непосредственность юноши понравилась, и они стали упрашивать Крымова уделить ему несколько минут. Почувствовав всеобщую к юноше доброжелательность, Николай Петрович улыбнулся своей доброй улыбкой и согласился посмотреть работы. Но где расположиться? Кто-то предложил пойти в зал. Крымов медленно покачал головой и сказал: «Туда я не пойду». Это вызвало веселое оживление: там были выставлены чьи-то формалистические работы. Тогда решили ставить этюды тут же, на столик перед зеркалом. Юноша быстро развязал пакет и стал выкладывать одну за другой работы на стол. Время от времени он поглядывал вопросительно на Крымова, а тот смотрел растерянно, смущенно, будто его в чем-то обманули и только тихо произносил: «Дальше».
Пакет уменьшался. Соответственно уменьшался и пыл юноши. Он уже вытащил платок, чтобы вытереть капельки пота, которые стали проступать на лбу.
Вокруг была тишина. Все ждали слова маэстро. Наконец пачка этюдов кончилась. Николаю Петровичу видимо не хотелось огорчать юношу, но хвалить его было не за что. Он вернулся к одной работе и сказал: «Вы, молодой человек, способный, но очень заблуждаетесь. Если хотите, приходите ко мне домой, я скажу Вам подробней о Ваших ошибках: здесь это трудно, а с Вами нужно толковать с самого начала».
Крымов начал заметно уставать. Все почувствовали это и расступились, когда он, попрощавшись, решительно направился к выходу.

Николай Петрович редко появлялся в обществе художников. Все же я решился однажды попросить его приехать в мою мастерскую посмотреть картину, которую я тогда писал. Взяв такси, мы отправились на Масловку. У подъезда мастерских дома № 5 группа художников среднего и младшего поколения громко дискутировала. Когда Николай Петрович вышел из машины, дискусссия прекратилась, и все почтительно поздоровались, хотя лично никто с ним не был знаком.
Когда мы вошли в вестибюль, я с тревогой заметил, что вся компания ораторов следует за нами. Пока опускался лифт, Николай Петрович попал в их окружение и был засыпан вопросами. Мне стоило немало труда, чтобы вырвать его из этого кольца и усадить в лифт, куда все же успел проскочить один из компании. Не дожидаясь приглашения, он вошел в мою мастерскую вместе с нами. Правда, в молодые годы все было значительно проще, и замыслы свои мы не скрывали, и дверь в мастерскую всегда была для всех открыта.
Через несколько минут в дверь постучали и вошли еще двое из той же компании. В отличие от первого, эти все-таки попросили разрешения присутствовать при обсуждении моих работ. Но обсуждение нам пришлось начать не скоро. Слово за слово, вопрос за вопросом, и разгорелась беседа, которая грозила затянуться надолго, если бы я не приложил усилий, чтобы сосредоточить внимание Крымова на просмотре моих работ.
Вначале я показывал свои этюды. Они были написаны под свежим влиянием теории Крымова, которую я уже успел хорошо усвоить. Я узнал от Крымова то, что не мог узнать за восемь лет в школе и в книгах: теперь я поставил себе целью научиться правильно видеть природу в самых различных ее изменениях. Для этого я искал разнообразные моменты в природе: делал специальные постановки для того, чтобы решать определенные формальные задачи, не заботясь в данном случае о сюжете и художественной стороне этюда. По существу, это были эксперименты, которые никого не могли удивить. Но через них я прошел ту школу, которая явилась важным этапом в дальнейшем развитии моего творчества.
Николай Петрович понимал мои задачи, но все же он неодобрительно отнесся к односторонней тенденции этих этюдов. Наконец я поставил на мольберт картину, над которой много работал, но которой не суждено было увидеть свет. Она вызвала оживление у присутствующих и явилась предметом дискуссии, которая продлилась два с половиной часа.
В этой картине, которую я начал еще до встречи с Крымовым, я не соблюдал тех закономерностей, которые существуют в природе. Например, белое, находящееся на фоне золотистого вечернего неба, было взято самым светлым пятном, хотя источник света исходил от неба. Я знал, что так в природе не бывает, но мне казалось, что так красивее, выразительнее для данного решения.

Воспоминания о Николае Крымове, продолжение...