|
Шедевры мастера:
После грозы, 1915
Вечернее солнце, 1921
Летний пейзаж с избами
Утро, 1918
|
Николай Петрович Крымов. Воспоминания друзей и учеников о художнике
Воспоминания о Николае Крымове:
Н.Моргунова. Учитель и ученики -
Ф.С.Богородский. Встречи с Крымовым - 2 -
Л.И.Бродская. О моем знакомстве с Н.П.Крымовым -
С.П.Викторов. Мои воспоминания о Крымове - 2 - 3 -
А.О.Гиневский. Беседы с Крымовым - 2 - 3 -
Ф.П.Глебов. Учитель - 2 - 3 - 4 - 5 - 6 - 7 - 8 -
Д.Н.Домогацкий. Воспоминания ученика - 2 - 3 - 4 -
К.Г.Дорохов. Памятные встречи - 2 -
В.П.Журавлев. О педагогической деятельности Крымова -
Н.А.Кастальская. Крымов - 2 -
Е.Н.Крымова. Моя жизнь с Н.П.Крымовым -
Ю.П.Кугач. Прекрасная пора учебы - 2 -
Кукрыниксы. Художник Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4 -
В.В.Левик. Учусь у Крымова - 2 - 3 -
П.Н.Малышев. Крымов-педагог - 2 - 3 - 4 - 5 -
Н.Г. Машковцев. Живопись Крымова -
А.Л.Лидова. Отец и сын Крымовы - 2 - 3 -
Ф.Н.Михальский. В художественном театре - 2 -
В.Н.Попова. Крымов-декоратор -
Ф.П.Решетников. Дорогие воспоминания - 2 - 3 - 4 - 5 -
Н.К.Соломин. Учитель и друг - 2 -
Г.О.Рублев. Из записной тетради -
А.С.Айзенман. О том, что помнится - 2 - 3 -
С.В.Разумовская. Н.П.Крымов - 2 - 3 - 4.
С.П.Викторов. Мои воспоминания о Крымове, продолжение
А вот несколько шуточный рассказ о том, какое значение имеет для картины рама.
«Однажды я прихожу к Сапунову. Он лежит на диване. Я ему говорю: „Коля! Завтра вернисаж, у тебя есть работы?" Он отвечает: „Нагнись под кровать и возьми".Я посмотрел под кроватью и говорю: „Там ничего нет! Одни старые тряпки". Он в ответ: „Ты ничего не понимаешь, иди к Доциаро, принеси рамы, какие я заказал, и вставь все это в рамы".
Я так и сделал... и ахнул, - в раме оказались замечательные картины!»
Николай Петрович всегда подчеркивал свой особый, как бы научный подход в преподавании живописи.
«То, что я преподаю, это не живопись - это математика», - говорил он.
«Как преподавал Константин Коровин? Войдет в класс и скажет:
«Господа, подождите писать. Слушайте... Я сейчас шел по бульвару и видел - на скамье сидела дама. Она растворялась в воздухе. На ней была вуаль... надо передать воздушность. Помните, как это написано у французского поэта Де-Мюссе-е-е?» - И все в таком роде. А я преподаю математику». Здесь необходимо заметить, что Крымов очень любил Константина Коровина, восхищался его «Испанками», «Мостиком» и другими работами.
Крымов не признавал слишком эффектной, «рваной», псевдооригинальной манеры письма некоторых художников. О таких он говорил:
«Есть художники, которые пишут в такой манере, как будто их во время работы щекочут под мышками».
Вообще Николай Петрович не любил неоправданную «широту» и «хлесткость». «Совсем не обязательно писать огромные холсты широкими мазками. Можно писать одной маленькой кисточкой на маленьком холсте и красок потратить на копейку», - говорил он.
«Знаете, как я учился? Отец был художник. Семья большая. Я учился в Школе живописи - одним словом, мы были нищие. Мне не на что было купить красок. Как же я выходил из положения? У нас в классе были богатые студенты из купцов. Они начинали работать таким способом: стоит постановка - чучело птицы. Птица серая, запыленная. Студент прищурится, долго смотрит, достает из этюдника изумрудную зелень, смотрит на чучело... и выдавливает на палитру весь тюбик. И так все цвета. Потом пишет огромными кистями и тут же счищает мастихином, а счищенное - прямо на мольберт. Когда все уходили, я краску с мольбертов перекладывал в банки из-под гуталина и этими красками писал на маленьком холсте, одной маленькой кистью, но получалось очень верно. Помню, написал натурщика, который стоял в позе, напоминающей позу полотера. Я подложил ему под ногу доску, и получился полотер. Серов поставил мне первый номер».
Вот еще высказывание по этому вопросу, на первый взгляд кажущееся совершенно парадоксальным, но его надо понимать несколько иносказательно: «Если хотите написать красивое женское лицо, нежное по цвету, на воздухе - пишите левой рукой и старой плохой кистью. Тогда, может быть, напишете. У Вас не будет ловких заученных мазков, будете накладывать верные тона и только, и - получится».
Приведу разговор с Николаем Петровичем по поводу моего эскиза для диплома.
«Знаете что такое композиция? - начал он. - Из-за чего Вы сели писать картину? Что главное! Вот из-за этого лица на фоне неба? Дайте кисть, я Вам покажу. Вот такое лицо на холсте мало?» (Николай Петрович сделал общее пятно.) - «Да, хотелось бы больше», - отвечаю я. «А так? (Николай Петрович увеличил пятно.) Так велико? - Уменьшим! Вот так достаточно? Теперь пишите дальше. И помните, из-за чего Вы начали писать, что главное. Если фона будет слишком много - обрежьте. Вот и вся композиция».
Напомню, что до Николая Петровича наши головы забивали в этом вопросе всяческими лжеистинами о композициях «по диагонали», «треугольникам», «овалам» и прочим, по мнению Крымова, вздором.
Вот еще несколько оставшихся в памяти высказываний, которые я слышал от Николая Петровича в разное время и будучи учеником техникума и после его окончания.
Если бы картина Левитана «Околица» была чуть-чуть, только «на волосок» светлее, все бы пропало. Она перестала бы «гореть».
Самое главное - контур: если бы Репин в «Запорожцах» оставил кусок недописанного холста и на нем был нанесен контур, то и мы, как-нибудь по контуру, сумели бы проложить тона. И что-нибудь получилось бы. Но только по готовому контуру.
Вот Вы сказали «гениальный Левитан». Вы знаете, как я люблю Левитана. (Тут Николай Петрович долго молчал.) В России гениальным можно назвать только одного художника - Репина.
Когда ходите в музей, чтобы изучать живопись, то имейте в виду, что на лучших картинах Репина вы ничего не поймете. Это все равно, что сама жизнь. Смотрите его поздние, менее сильные работы, когда он писал левой рукой. На них легче разобраться в чем суть дела.
Надо писать с натуры, но можно так разучить какой-либо предмет, настолько хорошо его понять, что писать от себя, как с натуры. Знаете мою «Мельницу» в Третьяковке? - Это все написано из головы.
Мало - уметь писать! Надо еще бесконечно любить то, что пишешь. Один француз начал заниматься живописью только потому, что любил ветряные мельницы и хотел их изобразить. Выучившись писать, он писал только мельницы, но писал их отлично.
Настоящий жанрист обладает особым талантом: он пишет человека со спины, видны один затылок и уши, но ты чувствуешь, что этот человек смеется.
Врубель - реалист. Он брал все цвета и тона для своих фантастических сюжетов из жизни, верно наблюдая природу. Но тона с неодушевленных предметов (пня, камня) он переносил на предметы одушевленные - Демона, Пана. Так можно работать только тогда, когда очень хорошо овладеешь живописным мастерством.
Воспоминания о Николае Крымове, продолжение...
|
